Свидание 71. Peter

Он: автор цитаты всех времен и народов “по-моему, ты слишком умная, и у меня не получается эффективно тебя клеить”.
А, да, и еще одной “ну-ну, скоро я увижу тебя, мой маленький chat gpt”.
Если вам интересно, почему я все равно решила с ним встретиться после этого – читайте дальше. (Мне самой интересно.)

Поотстаивал свои личные границы, и хватит, вот почему. Поработал над собой, надо и отдохнуть. 😁

Переписка у нас пестрила красными флагами, и я даже скрывать это не буду. Там было про его американку-бывшую, которая бросила его 2 года назад и теперь с песней Heat waves группы Glass Animals у него связаны плохие воспоминания.
“Потому что она ставила мне ее, чтобы выразить свои чувства по поводу расставания, понимаешь?”

Хотя вообще-то эта песня про жару.

Наверное, все дело в том, что иногда просто очень хочется посмотреть на человека, который рассказал тебе всю эту дичь.

Ну и вот. Посмотрела.

Эх. Иногда я сожалею о том, что стала такой политкорректной. Это сказать нельзя, это сказать нельзя, пожаловаться нельзя, поорать нельзя, поворчать нельзя, очернить чей-то светлый образ нельзя – сразу думаешь ответочку в стиле «а у самой-то что», «это слишком резко», «ну вот, теперь я голддиггерша», «это сочтут за неприязнь к национальности, хотя речь идет о поведении конкретного человека».

Вообще давно я потеряла способность называть мудаков мудаками. И говорить ну звездец, когда действительно звездец. Все смягчаю, даже если чтобы смягчить, приходится из кожи вон лезть.
Как говорит известный мем, произошла инфляция звездеца, и теперь жесть уже не воспринимается как жесть, а – ну и ладно, продолжаем жить дальше.

Недавно читала автобиографию Агаты Кристи. Она пережила две войны и даже во время бомбежек Лондона отказывалась спать вне дома – накрывала голову подушкой, если осколки начнут сыпаться, клала рядом с собой на кровати самое ценное и засыпала. Или в первый год войны написала в три раза больше своей нормы, потому что боялась, что во время налета ее убьют.
Это я, конечно, беру экстремальные примеры, но человеческой психике вообще свойственно заглаживать жесть.
В том числе жесть в чужом поведении, на свиданиях, на улицах города. Жесть уже не такая уж жесть, когда выскакиваешь из ресторана, пишешь смешную смску подруге и, закрутив на шее шарф потуже – от ветра – летишь к метро.

Психика затирает, память затирает. Как подается, так и упаковывается, утрамбовывается. И иногда оно оттуда потом вылетает, а иногда и нет – просто покрывается черным и пропадает. Когда у тебя спрашивают «Ну как? Что там было?» ты говоришь «Да ничего вроде…» и морщишься, пытаясь вспомнить.

Меня чем-то зацепил его взгляд, и показалось, что у него есть чувство юмора. Правда, я не очень люблю, когда мне сразу говорят «а ты забавная», «а ты вроде умная», «а ты не такая, как другие тут, потому что не показываешь тело на фотках» (в ход вступает мем «покажи тело – я никого не убивала»). На это я ответила «ну и смотри на другие тела, что тебе мешает». Что теперь, каждый острый угол заглаживать, что ли.

Плюс зацепило то, что он корпоративный юрист по сделкам M&A, и я быстровато сделала вывод по профессии. В смысле, юристы обычно довольно умные люди. Да. Да?

А потом мы встретились и он оказался, во-первых, не французом. То, что я принимала за юмор, оказалось банально недостаточно знанием французского языка. Так иногда бывает – думаешь, вот это забавно, а человек просто перевел как умел.

Во-вторых, коллеги ужасные, работы ужасная, французы ужасные. Приехал совсем недавно, полгода назад, и ему не нравится – не в последнюю очередь потому, что из-за незнания языка на работу не берут.

В-третьих, в ресто, который он выбрал, на диванчике у стены мне почти сразу начало капать за шиворот. Вначале я думала, что мне показалось, а потом подняла голову и увидела в потолке трещину, и, соответственно, течь. В историческом центре это не диво. Также, пока мы там сидели, во всем кафе выключился свет, и пришлось лезть на щиток и включать его снова. Ок.

В-четвертых, .сейчас опять будет укол в политкорректность. У восточных мужчин, или даже тех, кто выросли во Франции, но имеют там корни, иногда включается «режим мёда и патоки». Что бы мне сделать, чтобы тебе понравиться. Ну почему я тебе не нравлюсь. Ну почему я не могу взять твой телефон. Ну почему у меня не получается. Ну чем бы мне тебе угодить. Конечно, конечно, я сделаю все, как скажешь. Конечно конечно, только бы ты не волновалась. Конечно конечно, как я могу отказать такой красотке, как ты.
Цена этому всему никакая, потому что они говорят это все, чтобы женщину успокоить и задобрить. А я ненавижу, когда меня задабривают. Сразу начинаю дышать огнем.

В-пятых, мы говорили про Достоевского. Серьезно – семьдесят первых свиданий, и это первое, где мы говорили про Достоевского больше десяти минут. Мой визави говорил, что очень уж он умеет душу и страдания передать, ему нравится такое минорное настроение.
Я не фанат Федора Михайловича, к сожалению. Может быть, потому, что в десятом классе еле-еле засунула в себя «Преступление и наказание», и примерно все, что я помню, это кровь, лошадь и Соня, поворачивающаяся к стене. Потом я, как сейчас помню, попыталась читать Карамазовых, но на 30% и всех этих монологах старца забыла-как-его-и-вспоминать-неохота (Зосимы?) мне пришлось остановиться. В общем, единственное, что мне у Достоевского нравится, это «Игрок». Написано со страстью – почитала бы еще.

Кроме выключившегося света, очень среднего кофе, шестого округа, расцветающего после зимы, противного запаха его сигареты, его учтивости и блестящих карих глаз, и еще Достоевского, которого он мне гордо показал на экране своего телефона, как будто я до этого его не видела – вроде бы больше ничего?

(также – все время убеждаюсь, что у меня еще все довольно цивилизованно все. Недавно в комментариях вот к этому видео прочитала несколько абсолютно диких историй про свидания с корейцами и китайцами.
Одна поразила меня в самое сердце – они пошли в кино, и во время сеанса он ее все доставал, то ли будешь доминировать надо мной, то ли ударишь меня. Она шикала, говорит да замолчи ты, дай фильм досмотреть. На выходе из кинотеатра не удержалась и дала ему пощечину. На что он говорит ой, как возбуждающе, давай еще. На этом ей и пришлось ретироваться.)

Эх. Хочется извиниться перед Достоевским. Он как раз тут ни в чем не виноват.